Александр Сергеевич Пушкин

"Андрей Шенье"

Ainsi, triste et сарtif, mа lyre toutefois
S'eveillait...*

Меж тем, как изумленный мир
На урну Байрона взирает,
  И хору европейских лир
  Близ Данте тень его внимает,

  Зовет меня другая тень,
  Давно без песен, без рыданий
  С кровавой плахи в дни страданий
  Сошедшая в могильну сень.

  Певцу любви, дубрав и мира
  Несу надгробные цветы.
  Звучит незнаемая лира.
  Пою. Мне внемлет он и ты.

Подъялась вновь усталая секира
  И жертву новую зовет.
Певец готов; задумчивая лира
  В последний раз ему поет.

Заутра казнь, привычный пир народу;
  Но лира юного певца
О чем поет? Поет она свободу:
  Не изменилась до конца!

«Приветствую тебя, мое светило!
  Я славил твой небесный лик,
  Когда он искрою возник,
  Когда ты в буре восходило.
  Я славил твой священный гром,
Когда он разметал позорную твердыню
  И власти древнюю гордыню
  Развеял пеплом и стыдом;
Я зрел твоих сынов гражданскую отвагу,
  Я слышал братский их обет,
  Великодушную присягу
И самовластию бестрепетный ответ.
  Я зрел, как их могущи волны
  Всё ниспровергли, увлекли,
И пламенный трибун предрек, восторга полный,
  Перерождение земли.
  Уже сиял твой мудрый гений,
  Уже в бессмертный Пантеон
Святых изгнанников входили славны тени,
  От пелены предрассуждений
  Разоблачался ветхий трон;
  Оковы падали. Закон,
На вольность опершись, провозгласил равенство,
  И мы воскликнули: Блаженство!
  О горе! о безумный сон!
  Где вольность и закон? Над нами
  Единый властвует топор.
Мы свергнули царей. Убийцу с палачами
Избрали мы в цари. О ужас! о позор!
  Но ты, священная свобода,
Богиня чистая, нет, — не виновна ты,
  В порывах буйной слепоты,
  В презренном бешенстве народа,
Сокрылась ты от нас; целебный твой сосуд
  Завешен пеленой кровавой:
Но ты придешь опять со мщением и славой, —
  И вновь твои враги падут;
Народ, вкусивший раз твой нектар освященный,
  Все ищет вновь упиться им;
  Как будто Вакхом разъяренный,
  Он бродит, жаждою томим;
Так — он найдет тебя. Под сению равенства
В объятиях твоих он сладко отдохнет;
  Так буря мрачная минет!
Но я не узрю вас, дни славы, дни блаженства:
Я плахе обречен. Последние часы
Влачу. Заутра казнь. Торжественной рукою
Палач мою главу подымет за власы
  Над равнодушною толпою.
Простите, о друзья! Мой бесприютный прах
Не будет почивать в саду, где провождали
Мы дни беспечные в науках и в пирах
И место наших урн заране назначали.
  Но, други, если обо мне
  Священно вам воспоминанье,
Исполните мое последнее желанье:
Оплачьте, милые, мой жребий в тишине;
Страшитесь возбудить слезами подозренье;
В наш век, вы знаете, и слезы преступленье:
О брате сожалеть не смеет ныне брат.
Еще ж одна мольба: вы слушали стократ
Стихи, летучих дум небрежные созданья,
Разнообразные, заветные преданья
Всей младости моей. Надежды, и мечты,
И слезы, и любовь, друзья, сии листы
Всю жизнь мою хранят. У Авеля, у Фанни,
Молю, найдите их; невинной музы дани
Сберите. Строгий свет, надменная молва
Не будут ведать их. Увы, моя глава
Безвременно падет: мой недозрелый гений
Для славы не свершил возвышенных творений;
Я скоро весь умру. Но, тень мою любя,
Храните рукопись, о други, для себя!
Когда гроза пройдет, толпою суеверной
Сбирайтесь иногда читать мой свиток верный,
И, долго слушая, скажите: это он;
Вот речь его. А я, забыв могильный сон,
Взойду невидимо и сяду между вами,
И сам заслушаюсь, и вашими слезами
Упьюсь... и, может быть, утешен буду я
Любовью; может быть, и Узница моя,
Уныла и бледна, стихам любви внимая...»

Но, песни нежные мгновенно прерывая,
Младой певец поник задумчивой главой.
Пора весны его с любовию, тоской
Промчалась перед ним. Красавиц томны очи,
И песни, и пиры, и пламенные ночи,
Все вместе ожило; и сердце понеслось
Далече... и стихов журчанье излилось:

«Куда, куда завлек меня враждебный гений?
Рожденный для любви, для мирных искушений,
Зачем я покидал безвестной жизни тень,
Свободу, и друзей, и сладостную лень?
Судьба лелеяла мою златую младость;
Беспечною рукой меня венчала радость,
И муза чистая делила мой досуг.
На шумных вечерах друзей любимый друг,
Я сладко оглашал и смехом и стихами
Сень, охраненную домашними богами.
Когда ж, вакхической тревогой утомясь
И новым пламенем незапно воспалясь,
Я утром наконец являлся к милой деве
И находил ее в смятении и гневе;
Когда, с угрозами, и слезы на глазах,
Мой проклиная век, утраченный в пирах,
Она меня гнала, бранила и прощала:
Как сладко жизнь моя лилась и утекала!
Зачем от жизни сей, ленивой и простой,
Я кинулся туда, где ужас роковой,
Где страсти дикие, где буйные невежды,
И злоба, и корысть! Куда, мои надежды,
Вы завлекли меня! Что делать было мне,
Мне, верному любви, стихам и тишине,
На низком поприще с презренными бойцами!
Мне ль было управлять строптивыми конями
И круто напрягать бессильные бразды?
И что ж оставлю я? Забытые следы
Безумной ревности и дерзости ничтожной.
Погибни, голос мой, и ты, о призрак ложный,
  Ты, слово, звук пустой...
     О, нет!
  Умолкни, ропот малодушный!
  Гордись и радуйся, поэт:
  Ты не поник главой послушной
  Перед позором наших лет;
  Ты презрел мощного злодея;
  Твой светоч, грозно пламенея,
  Жестоким блеском озарил
  Совет правителей бесславных;
  Твой бич настигнул их, казнил
  Сих палачей самодержавных;
  Твой стих свистал по их главам;
  Ты звал на них, ты славил Немезиду;
  Ты пел Маратовым жрецам
  Кинжал и деву-эвмениду!
Когда святой старик от плахи отрывал
Венчанную главу рукой оцепенелой,
  Ты смело им обоим руку дал,
  И перед вами трепетал
  Ареопаг остервенелый.
Гордись, гордись, певец; а ты, свирепый зверь,
  Моей главой играй теперь:
Она в твоих когтях. Но слушай, знай, безбожный:
Мой крик, мой ярый смех преследует тебя!
  Пей нашу кровь, живи, губя:
  Ты все пигмей, пигмей ничтожный.
  И час придет... и он уж недалек:
  Падешь, тиран! Негодованье
Воспрянет наконец. Отечества рыданье
  Разбудит утомленный рок.
Теперь иду... пора... но ты ступай за мною;
Я жду тебя».
     Так пел восторженный поэт.
И все покоилось. Лампады тихий свет
  Бледнел пред утренней зарею,
И утро веяло в темницу. И поэт
  К решетке поднял важны взоры...
Вдруг шум. Пришли, зовут. Они! Надежды нет!
  Звучат ключи, замки, запоры.
Зовут... Постой, постой; день только, день один:
  И казней нет, и всем свобода,
  И жив великий гражданин
  Среди великого народа.
Не слышат. Шествие безмолвно. Ждет палач.
Но дружба смертный путь поэта очарует.
Вот плаха. Он взошел. Он славу именует...
     Плачь, муза, плачь!


* Так, когда я был печальным и пленным,
  моя лира всё же пробуждалась...
Стихотворение посвящено Н. Н. Раевскому.

Стихотворение"Андрей Шенье", читать текст онлайн на нашем сайте.

Читайте также стихи :