Альбер Камю
афоризмы и высказывания
для детей и взрослых.

До христианской эры Будда не проявлял себя, потому что был погружен в нирвану, то есть лишен облика.

Психология, сводящаяся к копанию в мелочах, ошибочна. Люди ищут себя, изучают. Чтобы познать себя, чтобы самоутвердиться. Психология есть действие, а не самокопание. Человек пребывает в поиске в течение всей жизни. Познать себя до конца - значит умереть.

Истина, как и свет, ослепляет.

Наука объясняет то, что функционирует, а не то, что есть.

В жизни каждая минута таит в себе чудо и вечную юность.

Чувства, которые мы испытываем, не преображают нас, но подсказывают нам мысль о преображении. Так любовь не избавляет нас от эгоизма, но заставляет нас его осознать и напоминает нам о далекой родине, где эгоизму нет места.

Ответственность перед историей освобождает от ответственности перед людьми. В этом ее удобство.

Те, кого людское правосудие или людская злоба держат за решеткой, нетерпеливо подгоняют настоящее, враждебно косятся на прошлое и абсолютно лишены будущего.

Пишущему лучше недоговорить, чем сказать лишнее.

При мысли обо всех тех наслаждениях, которые тебе совершенно не доступны, ощущаешь такую же усталость, как при мысли о тех, которые ты уже испытал.

Почему я художник, а не философ? Потому что я мыслю словами, а не идеями.

Человек не станет свободным, пока не преодолеет страха смерти. Но не с помощью самоубийства. Нельзя преодолеть, сдавшись. Суметь умереть, глядя смерти в глаза, без горечи.

Если для того, чтобы преодолеть нигилизм, следует вернуться к христианству, можно пойти еще дальше и, преодолев христианство, возвратиться к эллинизму.

Боги наградили человека великими, блистательными добродетелями, позволяющими ему достичь всего, чего он пожелает. Но одновременно они наградили его и добродетелью более горькой, внушающей ему презрение ко всему, чего он достиг.

Человек мыслящий занимается обычно тем, что старается сообразовать свое представление о вещах с новыми фактами, которые его опровергают. В этом-то сдвиге, в этой-то изменчивости мыслей, в этой сознательной поправке и заключается истина, то есть урок, преподаваемый жизнью.

Одни созданы для того, чтобы любить, другие - для того, чтобы жить.

Искусство балансирует между двумя пропастями - легкомыслием и пропагандой. На гребне хребта, по которому идет вперед большой художник, каждый шаг - приключение, величайший риск. В этом риске, однако, и только в нем, заключается свобода искусства.

Святость - тоже бунт: святой отвергает вещи как они есть. Он принимает на себя все горе мира.

Ад - особая милость, которой удостаиваются те, кто упорно ее домогались.

Когда религия соединяется с политикой, рождается инквизиция.

Единственное возможное в наше время братство, единственное, какое нам предлагают и позволяют, - это гнусное и сомнительное солдатское братство перед лицом смерти.

Тревога - это лишь легкое отвращение перед будущим.

Люди все хотели понять, где война - и что в ней гнусного... Она в страшном одиночестве того, кто сражается, и того, кто остается в тылу, в позорном отчаянии, охватившем всех, и в нравственном падении, которое со временем проступает на лицах. Наступило царствие зверей.

Для человека больше пользы, когда его изображают в выгодном свете, чем когда его без конца попрекают его недостатками. Всякий человек, естественно, старается походить на свой лучший образ. Это правило распространяется на педагогику, историю, философию, политику. Мы, к примеру, - плод двадцативекового созерцания картинок на евангельский сюжет.

У любви есть своя честь. Стоит потерять ее - и любви приходит конец.

Утверждение, что человек способен совершенствоваться, само по себе уже спорно. Но утверждение, что человек добр, звучащее из уст человека пожившего...

Время идет медленно, когда за ним следишь. Оно чувствует слежку. Но оно пользуется нашей рассеянностью. Возможно даже, что существуют два времени: то, за которым мы следим, и то, которое нас преобразует.

Для человека мудрого в мире нет тайн, какая ему нужда блуждать в вечности?

Беда нашего века. Ещё недавно в оправдании нуждались дурные поступки, теперь в нём нуждаются поступки добрые.

Радость жизни рассеивает внимание, рассредотачивает, останавливает всякое стремление ввысь. Но жить без радости... Значит, выхода нет. Разве что черпать жизнь из великой любви, не опасаясь наказания раскаянием.

Много ли вы знаете «любящих» мужчин, которые отказались бы от красивой и доступной женщины? А если кто и откажется, значит, ему недостает темперамента.

Ничто так не воодушевляет, как сознание своего безнадежного положения.

Если тебе выпало счастье жить в мире ума, какое безрассудство - искать доступ в страшный, полный криков мир страсти.

Неизбежно только одно: смерть, всего остального можно избежать. Во временном пространстве, которое отделяет рождение от смерти, нет ничего предопределенного: все можно изменить и можно даже прекратить войну и жить в мире, если желать этого как следует - очень сильно и долго.

Стремление быть всегда правым - признак вульгарного ума.

Если бы наша эпоха была только трагична! Но она еще и гнусна. Вот отчего ей надо бросить обвинение - и даровать прощение.

Язык, подчеркивающий в слове «страсть» его родство со страданием, прав, хотя в повседневном употреблении, говоря «страсть», мы подразумеваем скорее судорожный порыв, удивляющий нас, и забываем, что речь идет о душевном страдании...

Пламенные произведения создаются философами-ирониками.

С несправедливостью либо сражаются, либо сотрудничают.

Уединение - роскошь богачей.

Те, кто любят истину, должны искать любви в браке, то есть в любви без иллюзий.

Умереть во имя идеи - это единственный способ быть на высоте идеи.

Заблуждения радостны, истина страшна.

Когда в старости человек становится мудрым и нравственным, ему, вероятно, бывает стыдно вспоминать свои былые поступки, шедшие вразрез с предписаниями нравственности и мудрости. Слишком рано или слишком поздно. Середины нет.

Любовь, которая не выдерживает столкновения с реальностью, - это не любовь. Но в таком случае неспособность любить - привилегия благородных сердец.

Истина сияет подобно свету.

Любовь несправедлива, но одной справедливости недостаточно.

Молчать - верить самому себе.

Без отчаяния в жизни нет и любви к жизни.

Человек чувствует себя одиноким, когда он окружен трусами.

Дочь горшечника Дибутада увидела на стене тень своего возлюбленного и обвела его профиль кинжалом. Благодаря этому рисунку ее отец изобрел стиль росписи, украшающей греческие вазы. В основе всех вещей лежит любовь.

Если душа существует, неверно было бы думать, что она дается нам уже сотворенной. Она творится на земле, в течение всей жизни. Сама жизнь - не что иное, как эти долгие и мучительные роды. Когда сотворение души, которым человек обязан себе и страданию, завершается, приходит смерть.

Гениальность может оказаться лишь мимолетным шансом. Только работа и воля могут дать ей жизнь и обратить ее в славу.

Начало всех великих действий и мыслей ничтожно. Великие деяния часто рождаются на уличном перекрестке или у входа в ресторан.

Мыслить можно только образами. Если хочешь быть философом, пиши романы.

Всякая жизнь, посвященная погоне за деньгами, - это смерть. Воскрешение - в бескорыстии.

С плохой репутацией жить легче, чем с хорошей, ибо хорошую репутацию тяжело блюсти, нужно все время быть на высоте - ведь любой срыв равносилен преступлению. При плохой репутации срывы простительны.

Любовь можно сохранить по причинам, не имеющим отношения к любви. Например, по причинам морального порядка.

Философии значат столько, сколько значат философы. Чем больше величия в человеке, тем больше истины в его философии.

Проблема искусства есть проблема перевода. Плохие писатели те, кто пишут, считаясь с внутренним контекстом, не известным читателю. Нужно писать как бы вдвоем: главное здесь, как и везде, - научиться владеть собою.

Обращаться к Богу от того, что вы разочаровались в земной жизни, а боль отъединила вас от мира, бесполезно. Богу угодны души, привязанные к миру. Ему по нраву ваша радость.

Малодушие всегда найдет себе философское оправдание.

Чем трагичнее удел человека, тем более непреклонной и вызывающей становится надежда.

Я не люблю чужих секретов. Но мне интересны чужие признания.

Свобода искусства недорого стоит, когда ее единственный смысл - душевный комфорт художника.

Каждому поколению свойственно считать себя призванным переделать мир.

Человек - животное религиозное.

Идти до конца - значит не только сопротивляться, но также дать себе волю. Мне необходимо чувствовать свою личность постольку, поскольку в ней живет ощущение того, что выше меня. Иногда мне необходимо писать вещи, которые от меня ускользают, - но именно они и доказывают, что есть во мне что-то сильнее меня.

На любви ничего нельзя построить: она - бегство, боль, минуты восторга или стремительное падение.

Когда художник принимает решение разделить участь всех, он утверждает себя как личность.

Человеческое сердце обладает досадной склонностью именовать судьбой только то, что его сокрушает.

Индивидуалист ненавидит людей в целом, но щадит отдельного человека.

Что может быть лучше для человека, чем бедность? Я говорю не о нищете или безнадежном труде современного пролетария. Но я не знаю, что может быть лучше бедности в сочетании с деятельным отдыхом.

Ницше, внешняя сторона жизни которого была более чем однообразна, доказывает, что мысль, работающая в одиночестве, сама по себе страшное приключение.

Добродетель бедняка - душевная щедрость.

Лучше быть свободным бедняком, чем богатым невольником. Конечно, люди хотят быть и богатыми и свободными - и из-за этого подчас становятся бедными рабами.

Смертная казнь. Преступника убивают, потому что преступление истощает в человеке всю способность жить. Он все прожил, раз он убил. Он может умереть. Убийство исчерпывает.

Чего стоит человек? Что такое человек? После того, что я видел, у меня до конца жизни не исчезнет по отношению к нему недоверие и всеобъемлющая тревога.

Отдаваться может лишь тот, кто владеет собой. Бывает, что отдаются, чтобы избавиться от собственного ничтожества. Дать можно только то, что имеешь. Стать хозяином самому себе - и лишь после этого сдаться.

Всякое свершение обрекает на рабство. Оно обязывает к более высоким свершениям.

Я удалился от мира не потому, что имел врагов, а потому, что имел друзей. Не потому, что они вредили мне, как это обычно бывает, а потому, что считали меня лучшим, чем я есть. Этой лжи я вынести не мог.

Взбунтовавшийся атеизм ставит историю на место Бога и заменяет бунт абсолютным повиновением. Долг и добродетель для него суть не что иное, как полное подчинение и полное принесение себя в жертву святыне ненасытного становления.

Решить, стоит или не стоит жизнь того, чтобы ее прожить, - значит ответить на фундаментальный вопрос философии. Все остальное - имеет ли мир три измерения, руководствуется ли разум девятью или двенадцатью категориями, - второстепенно.

Иметь силу выбрать то, что тебе по душе, и не отступаться. Иначе лучше умереть.

Человек всегда бывает добычей исповедуемых им истин.

Тот, кто не верит в ход вещей, - трус, но тот, кто верит в человеческий удел, - безумец.

У искусства случаются приступы целомудрия. Оно не может назвать вещи своими именами.

Отчего люди пьют? Оттого, что после выпивки все наполняется смыслом, все достигает высшего накала. Вывод: люди пьют от беспомощности или в знак протеста.

Воля - то же одиночество.

Быть созданным, чтобы творить, любить и побеждать, - значит быть созданным, чтобы жить в мире. Но война учит все проигрывать и становиться тем, чем мы не были.

Если людям, снедаемым глубокой тоской, улыбается счастье, они не умеют скрыть этого: они набрасываются на счастье, словно хотят сжать его в объятиях и задушить из ревности.

Для того, чтобы мысль преобразила мир, нужно, чтобы она сначала преобразила жизнь своего творца.

Когда ты уже сделал все, что нужно, чтобы как следует понять, принять и снести бедность, болезнь и собственные недостатки, остается сделать еще один шаг.

Физическая ревность есть в большой мере осуждение самого себя. Зная, о чем способен помыслить ты сам, ты решаешь, что и она помышляет о том же.

Лучше быть свободным бедняком, чем богатым невольником. Конечно, люди хотят быть богатыми и свободными - и из-за этого подчас становятся бедными рабами.

Рано или поздно всегда наступает момент, когда люди перестают бороться и мучить друг друга, смиряются наконец с тем, что надо любить другого таким, как он есть. Это - царствие небесное.

Нетрудно представить себе европейца, обратившегося в буддийскую веру, ибо это обеспечивает ему жизнь после смерти, которую Будда считает непоправимым злом, но которой человек желает изо всех сил.

Быть язычником для себя, христианином для других - к этому инстинктивно склоняется всякий человек.

Человек не только общественное существо. По крайней мере, он властен над своей смертью. Мы созданы, чтобы жить бок о бок с другими. Но умираем мы по-настоящему только для себя.

Удивительно, как тщеславен человек, который хочет внушить себе и другим, что он стремится к истине, меж тем как он жаждет любви.

Для христиан история начинается с Откровения. Для марксистов она им кончается. Две религии.

Любовь либо крепнет, либо вырождается. Чем она несчастнее, тем сильнее калечит. Если любовь лишена творческой силы, навсегда отнимает у человека возможность творить по-настоящему. Она - тиран, причем тиран посредственный.

Мыслитель движется вперед, если он не спешит с выводами, пусть даже они кажутся ему очевидными.

В жизни должна быть любовь - одна великая любовь за всю жизнь, это оправдывает беспричинные приступы отчаяния, которым мы подвержены.

Надо или жить во времени, или в нем умирать, или изъять себя из него ради жизни, над ним возвышающейся.

Не быть любимым - это всего лишь неудача, не любить - вот несчастье.

Чтобы не терять зря времени, нужно прочувствовать это время во всей его протяженности.

Мы всегда преувеличиваем важность жизни отдельного человека. Есть множество людей, не знающих, что делать с жизнью, - не так уж безнравственно лишить их ее.

Свобода - это, в первую очередь, не привилегии, а обязанности.

Если тело тоскует о душе, нет оснований считать, что в вечной жизни душа не страдает от разлуки с телом - и, следовательно, не мечтает о возвращении на землю.

Любовь может презреть цепи, крепостные стены толщиной в несколько метров и прочее. Но стоит только подчинить крошечную часть души долгу, и настоящая любовь становится невозможной.

Вопрос о смысле жизни я считаю самым неотложным из всех вопросов.

Главная способность человека - способность к забвению. Но справедливости ради следует заметить, что он забывает даже то добро, которое сам сотворил.

Быть может, к скульптуре меня влечет любовь к камню. Скульптура возвращает человеческому облику весомость и равнодушие, без которых я не мыслю величия.

Мы можем все сделать наилучшим образом, все понять, а затем всем овладеть. Но мы никогда не сможем отыскать или создать ту силу любви, которую отняли у нас безвозвратно.

...Единственная свобода, которую можно противопоставить свободе убивать, - это свобода умереть, то есть освободиться от страха смерти и найти этому несчастному случаю место в природе...

Сколько художников высокомерно отказываются сознавать себя маленькими людьми! Но этого сознания своей «малости» было бы довольно, чтобы обрести истинный талант, иначе для них недоступный.

Есть лишь один поистине серьезный философский вопрос - вопрос о самоубийстве. Решить, стоит ли жизнь труда быть прожитой или она того не стоит, - это значит ответить на основополагающий вопрос философии.

Сознательно или бессознательно женщины всегда пользуются чувством чести и верности данному слову, которое так сильно развито у мужчин.

Об одной и той же вещи утром мы думаем одно, вечером - другое. Но где истина - в ночных думах или в дневных размышлениях?

Как только война становится реальностью, всякое мнение, не берущее ее в расчет, начинает звучать неверно.

Любовь... Познание... Это одно и то же.

У всякого страдания, волнения, страсти есть пора, когда они принадлежат самому человеку с его неповторимой индивидуальностью, и другая пора, когда они начинают принадлежать искусству. Но в первые мгновения искусство бессильно что-либо сделать с ними. Искусство - расстояние, на которое время удаляет от нас страдания.

До тех пор пока человек не совладал с желанием, он не совладал ни с чем.

Тот, кто не верит в Бога, видит в мире, где людей не ценят по достоинству, только хаос, и предается отчаянию.

Каждый человек умирает незнакомцем.

Что такое знаменитость? Это человек, которого все знают по фамилии, и потому имя его не имеет значения. У всех других имя значимо.

Ни одно гениальное произведение никогда не основывалось на ненависти или презрении.

Если бы мне было суждено умирать вдали от мира, в холодной тюремной камере, море в последний момент затопило бы мою темницу, подняло бы меня на неведомую мне доселе высоту и помогло бы мне умереть без ненависти в душе.

Философия - современная форма бесстыдства.

В определенном возрасте столкновения между людьми начинают осложняться борьбой со временем. И это уже безнадежно.

Вообразим себе мыслителя, который, опубликовав несколько книг, заявляет в своем новом сочинении: «До сих пор я шел по неверному пути. Теперь я начну все сначала. Я понял, что был не прав», -- после этого никто никогда не станет принимать его всерьез. А между тем он доказал бы таким поступком свое право мыслить.

Днем полет птиц всегда кажется бесцельным, но к вечеру движения их становятся целенаправленными. Они летят к чему-то. Так же, может быть, с людьми, достигшими вечера жизни... Бывает ли у жизни вечер?

Кто ничего не даёт, тот ничего не имеет. Самое большое несчастье не в том, что тебя не любят, а в том, что не любишь сам.

У нас не хватает времени быть самими собой. У нас хватает времени только на то, чтобы быть счастливыми.

Несчастье художника в том, что он живет и не совсем в монастыре, и не совсем в миру - причем его мучают соблазны и той и другой жизни.

В отличие от нас женщины по крайней мере не обязаны стремиться к величию. У мужчин даже вера, даже смирение призваны доказывать величие. Это так утомительно.

Первым делом разума является различие истинного и ложного.

Нет такого тяжкого преступления, на которое умный человек не чувствовал бы себя способным.

Не иди впереди меня - я могу не успеть. Не иди позади меня - я могу завести не туда. Просто иди рядом со мной и будь моим другом.

Цивилизация заключается не в большей или меньшей утонченности. Но в сознании, общем для целого народа. И это сознание никогда не бывает утонченным. Наоборот, оно вполне здравое. Представлять цивилизацию творением элиты - значит отождествлять ее с культурой, меж тем как это совершенно разные вещи.

Самый опасный соблазн: не походить ни на кого.

Истина нашего века: пройдя сквозь суровые испытания, мы становимся лжецами.

Стареть - значит переходить от чувств к сочувствию.

Политики не сознают, насколько равенство враждебно свободе. В Греции были свободные люди, потому что были рабы.

Путешествие как самая великая наука и серьезная наука помогает нам вновь обрести себя.

Тайна моего мира: вообразить Бога без человеческого бессмертия.

Великий вопрос жизни - как жить среди людей.

Правда таинственна, неуловима, ее вечно приходится завоевывать заново.

Самая большая экономия, которая возможна в области мысли, - согласиться, что мир непознаваем, - и заняться человеком.

Красота приводит нас в отчаяние, она – вечность, длящаяся мгновение, а мы хотели бы продлить её навсегда.

Люди упорно путают брак и любовь, с одной стороны, счастье и любовь - с другой. Между тем это совершенно разные вещи, Именно поэтому, хотя любовь - вещь очень редкая, среди браков бывают и счастливые.

Ад - это жизнь с этим телом, которая все же лучше, чем небытие.

Мир прекрасен, и вне его нет спасения.

Свободен тот, кто может не врать.

Болезнь - это крест, но, может, и опора. Идеально было бы взять у нее силу и отвергнуть слабости. Пусть она станет убежищем, которое придает силу в нужный момент. А если платить нужно страданиями и отречением - заплатим.

Жить страстями может только тот, кто подчинил их себе.

Высшая добродетель заключается в том, чтобы задушить свои страсти. Добродетель более глубокая заключается в том, чтобы привести их в равновесие.

Когда умирает писатель, начинают переоценивать его творчество. Точно так же, когда умирает человек, начинают переоценивать его роль среди нас. Значит, прошлое полностью сотворено смертью, которая населяет его иллюзиями.

Трагическая роль тем лучше удается актеру, чем меньше он впадает в крайности. Безмерный ужас порождается именно умеренностью.

В какой-то момент перестаешь испытывать любовное волнение. Остается только трагизм. Жить ради кого-то или чего-то становится уже бессмысленно. Смысл обретает только мысль о том, чтобы можно было за что-то умереть.

Самый опасный соблазн - не походить ни на кого.

Для большинства людей война означает конец одиночества. Для меня она - окончательное одиночество.

Если вы говорите: «Я не понимаю христианства, мне нужны утешения», значит, вы человек ограниченный и пристрастный. Но если, живя без утешения, вы говорите: «Я понимаю поэзию христианства и восхищаюсь ею», значит, вы легкомысленный дилетант. Что до меня, я начинаю утрачивать чувствительность к общественному мнению.

Если продолжать искренне любить то, что в самом деле достойно любви, и не растрачивать свою любовь по мелочам, по пустякам, по глупостям, можно понемногу сделать свою жизнь светлее и стать сильнее.

Вечное искушение, против которого я непрестанно веду изнурительную борьбу, - цинизм.

Не я отрекаюсь от людей и вещей (я бы не смог), люди и вещи отрекаются от меня. Моя юность бежит от меня: это и есть болезнь.

Щедрость по отношению к будущему - это умение отдавать все, что связано с настоящим.

Мысли и высказывания а также афоризмы и цитаты автор которых "Альбер Камю" для взрослых и детей на stihiskazki.ru

Читайте также по теме :